До 1990 года разработки велись в рамках Сибирского отделения Академии наук СССР: Новосибирский институт органической химии, Институт ядерной физики, Новосибирский институт биоорганической химии, Лимнологический институт. По согласованию с руководством СО РАН в 1991 году специалистами-разработчиками создано ЗАО Институт хроматографии «ЭкоНова».
В то время сама структура советской экономики стимулировала развитие аналитической химии по достаточно узким направлениям: анализ неорганических веществ (полезные ископаемые, металлы и сплавы, удобрения, строительные материалы), анализ простых органических веществ (топливные углеводороды, мономеры пластмасс) и анализ лишь немногих сложных органических веществ (лекарства, красители, пестициды, взрывчатые вещества). «Валовой» подход практически не стимулировал развитие высокотехнологичных химических производств, и в результате в СССР так и не появились высококачественные и разнообразные пластмассы, множество необходимых лекарств и красителей, конкурентоспособные цветные фотоматериалы и т.п., а сама аналитическая химия сложных органических молекул оставалась сугубо академической дисциплиной. Приборостроительная промышленность выпускала то, что заказывалось: общелабораторное оборудование и приборы для неорганического анализа. Исключением была только аналитическая химия летучих соединений, востребованная нефтехимической отраслью: получение моторных топлив из нефти требовало применения метода газовой хроматографии.
В 80-х годах прошлого века в постиндустриальных экономиках высокоэффективная жидкостная колоночная хроматография (ВЭЖХ) — в англоязычной литературе давно устоялась аббревиатура «HPLC» (High Performance Liquid Chromatography) — стала стратегическим приоритетом, оказавшись в одном ряду с исследованиями в области компьютерных технологий, космоса и медицины. Интенсивное развитие ВЭЖХ сделало ее универсальным инструментальным методом аналитической химии. Так, например, по нормам Фармакопей США, Великобритании и Объединенной Европы ВЭЖХ применяется для контроля качества более 65% лекарственных субстанций. Приоритетное значение ВЭЖХ обусловлено не только императивами инновационного развития, но и радикальным изменением представлений о химически опасных веществах и химической безопасности. В современном понимании это далеко не только токсичные вещества, попадающие в окружающую среду в результате аварий, катастроф, диверсий или промышленных выбросов вредных производств. Человек сталкивается с потенциально и реально опасными веществами практически повсюду — в лекарствах, продуктах питания, бытовой химии, парфюмерии, в водопроводной воде и т.д.
К сожалению, Россия оказалась среди наименее защищенных от новых видов химической опасности стран. Это обусловлено резко возросшими объемами импорта (причем мелкими партиями) продовольственного сырья, продуктов питания и медикаментов, а также изменением структуры отечественного производства в пользу негосударственного сектора. Импорт продовольствия и лекарств стал весьма доходным и, как следствие — криминогенным бизнесом, а система контроля качества (и безопасности) — коррумпированной. Стоило только сосредоточить в одной структуре (Минздрав) такие государственные функции, как установление норм (нормирование), удостоверение их соблюдения (сертификация) и контроля уже сертифицированных продуктов (надзор), как она начала интенсивно развивать доходные (платные) направления своей деятельности, сводя к минимуму расходные (бюджетные), в данном случае — нормирование и надзор. Но и доходные лицензирование, сертификация, аккредитация и аттестация развиваются лишь до тех пор, пока их не вытесняет еще более выгодный бизнес — фальсификация.
Очевидно, что при отсутствии должного нормирования и надзора — это вопрос времени. Согласно законодательству практически все контрольно-аналитические лаборатории России в силу своей специфики должны применять «Милихром» или его более дорогие импортные аналоги, так как главные проблемы при контроле безопасности продуктов питания и сырья связаны с определением остаточных количеств опасных органических веществ (пестицидов, ветеринарных препаратов, органических пищевых добавок), а также необходимых количеств биологически активных веществ (например – витамины, аминокислоты, сахара). Их анализ невозможен без применения высокочувствительных современных инструментальных методов. В этих лабораториях еще сохранились хроматографы, выпущенные четверть века назад, но требуемой точности и чувствительности они обеспечить не могут в принципе. Для специалистов очевидно, что многие протокольно оформленные результаты анализов — фикция, поскольку их просто невозможно получить на устаревшем оборудовании. При отсутствии надзора анализы можно не делать вовсе, а аппаратуру и методики как необходимые атрибуты предъявлять лишь на стадии аккредитации лабораторий.
В советские времена решать проблему контроля качества тех же лекарств было значительно проще — большинство готовых лекарственных форм производилось из субстанций, синтезированных на отечественных заводах по известным и хорошо отлаженным технологиям. Нормирование примесей осуществлялось исходя из особенностей этих технологий, контролировались именно те примеси, которые можно было ожидать. Но затем положение резко изменилось. Практически все фармацевтические заводы РФ прекратили выпуск субстанций, производство готовых лекарственных форм переориентировалось на дешевые импортируемые субстанции, произведенные по неизвестным технологиям. А это означает, что неизвестен и характер возможных сопутствующих примесей. Кто может нам гарантировать, что купленное лекарство лечит, а не калечит? Примерно такова же ситуация на рынке продовольственных товаров или средств бытовой химии. Прежде государственная монополия на импорт при ограниченном числе импортеров давала возможность тщательно контролировать ввозимые продукты и лекарства силами нескольких хорошо оборудованных лабораторий. Но сегодня их возможностей явно недостаточно. Вместо того чтобы организовать сеть таких лабораторий, Минздрав пошел другим путем: он резко сократил количество контролируемых показателей, сделав, таким образом, сам контроль вполне посильным для своих многочисленных, но слабомощных лабораторий.
В результате количество вредных веществ, контролируемых в продуктах и лекарствах, в РФ в сотни раз меньше, чем в развитых странах (в частности, в США). Например, в питьевой воде обязательно контролируются только 9 органических веществ, хотя нормы разработаны для 702 веществ; однако остальные 693 вещества контролируются лишь в конкретных системах водоснабжения и только в случае, если уже были там обнаружены. «Снижение планки», то есть упрощение методик анализа продуктов питания и объектов окружающей среды, превратило Россию в страну, открытую для импорта некачественных, фальсифицированных и просто химически опасных товаров и технологий. Может быть, именно в этом кроется причина угрожающе плохого «здоровья нации», о котором мы постоянно слышим. Очевидно, что чем больше химически опасных веществ нормируется, тем выше безопасность. Но увеличение количества нормативов предполагает наличие целого корпуса квалифицированных химиков-аналитиков, которых в стране и без того не хватает.
Выход из тупика в новых экономических реалиях представляется только в применении высокопроизводительных, универсальных, предельно автоматизированных приборов-анализаторов, каковым, по сути, и является хроматограф «Милихром А-02».